— Экспертиза в уголовном деле

Всем известна пословица «дураки учатся на своих ошибках, а умные на чужих». Я учусь и на чужих и на своих. Когда-то так давно, что и не вспомнить точно, на занятиях по повышению квалификации адвокатов профессор по судебной психиатрии пенял нам, что мы недостаточно ответственно относимся к вопросу исследования мотивов совершения преступления.

Адвокаты, по его словам, не ходатайствуют перед следователем о назначении и проведении судебно-психиатрической экспертизы в отношении своих подзащитных там, где это необходимо. В результате по уголовному делу может быть осужден человек, не подлежащий уголовной ответственности в связи с временным или постоянным психическим расстройством. По словам профессора,

ставить вопрос о проведении психиатрической экспертизы надо даже тогда, когда наш подзащитный не может ответить на вопрос, почему он совершил преступление.

В том, что профессор не кривит душой и не «нагоняет жути», я был уверен. Я отнесся к его советам со всей ответственностью и до сих пор его рекомендации (тетрадка с лекциями у меня сохранилась) мне помогают. Однако, как показало будущее, мне все-таки необходимо было провести защиту по одному делу, чтобы лишний раз убедиться в правильности слов профессора и больше никогда не отступать от тех правил, которым научил меня мой педагог.

Насилие в виде оторванной пуговицы

Ко мне обратился за помощью молодой человек. Кто-то ему порекомендовал меня в качестве адвоката. На первой встрече он рассказал мне, что в отношении его возбуждено уголовное дело по ст. 318 УК РФ – применение насилия в отношении представителя власти (наказание до пяти лет лишения свободы).

Обстоятельства дела были следующие: Аркадий (так его назовем) — студент заочного отделения одного из питерских вузов удачно сдал сессию и решил символически отметить это событие со своими коллегами на работе. Со слов Аркадия на четверых они распили 0,5 литра водки, то есть примерно по 125 мл на человека и он выпил еще бутылку пива. После этого он направился домой пешком — жил он недалеко. В какой-то момент к нему подошли сотрудники милиции ППС (тогда была еще милиция).

Как обычно, попросили у него документы, он предоставил, в ответ они объявили ему, что он должен с ними проехать в отдел милиции. Оснований для этого они ему не пояснили, более того вели себя по-хамски (что не удивляет). В результате общение с сотрудниками милиции переросло в конфликт, т.к.

Аркадий просил пояснить основания задержания и отказывался ехать в отдел милиции, а сотрудников по понятной причине не устраивал такой формат общения, т.к. они в принципе, не привыкли что-то объяснять гражданам.

Словесная перепалка переросла в силовой захват. При этом со слов Аркадия, он сопротивлялся только пассивно — не нанося никаких ударов сотрудникам, просто не давал себя скрутить и застегнуть на руках наручники. В этой свалке и куче-моле победили, естественно, милиционеры за явным преимуществом.

Аркадий был доставлен в отдел и помещен в камеру предварительного заключения. Итогом противостояния стал написанный прапорщиком милиции рапорт о том, что со стороны гражданина к нему было применено насилие, когда он находился при исполнении служебных обязанностей, чем ему был причинен физический и моральный вред.

Прокуратурой Центрального района Санкт-Петербурга была учинена проверка, и как следствие было возбуждено уголовное дело по ст. 318 УК РФ – применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей. Насилие, к слову сказать, выражалось по версии потерпевшего в оторванной пуговице. Тогда еще не кидались в сотрудников полиции лимонами.

Я вырабатываю оптимальную тактику защиты

Обвиняемый вину в совершении данного преступления не признавал, т.к. умышленно никакого насилия к сотруднику не применял, да и вообще какого-либо насилия не применял.

Я понимал, что в лице потерпевшего милиционера мы столкнулись с государственной системой, победить которую будет крайне сложно. Поэтому я начал с самого легкого и наиболее перспективного – попытался договориться с потерпевшим милиционером. Сделал я это естественно с согласия своего подзащитного.

То есть Аркадий готов был помириться с милиционером, принести ему извинения, хотя виновным себя не чувствовал. Однако прапорщик оказался принципиальным: от денежной компенсации отказался, извинения не принял и заявил гражданский иск на 1 000 000 рублей компенсации морального вреда, которые просил перечислить в детский дом (?!).

В связи с этим, мной была разработана следующая тактика защиты: оспаривать законность задержания Аркадия сотрудниками милиции. Ибо

по смыслу ст. 318 УК РФ не являются незаконными действиями гражданина в отношении сотрудников правоохранительных органов, если сами сотрудники действуют незаконно в отношении гражданина.

По нашему мнению, Аркадия задержали незаконно – он не нарушал общественный порядок, не приставал к гражданам, не вел себя вызывающе. Сотрудники не смогли назвать и привлечь к делу хоть одного человека, чей покой нарушал Аркадий или оскорблял их взор. У них не было оснований его задерживать, соответственно его сопротивление также не носили незаконный характер. Именно сопротивление, а не насилие, потому что Аркадий не применял насилия к сотрудникам.

Все «насилие», по утверждению потерпевшего и следователя прокуратуры выражалось в оторванной пуговице на форменной одежде. Каким образом она могла быть оторвана, читатель, естественно, понимает. Таким образом, выходило, что в действиях Аркадия не было состава преступления, предусмотренного ст. 318 УК РФ.

Патологическое опьянение? Да вроде нет…

Следователь, естественно, с нами не соглашалась и проводила очные ставки с потерпевшим. На очной ставке прапорщик ко всему прочему заявил, что в отделе Аркадий вел себя чрезвычайно агрессивно, его не могли успокоить, когда выводили из машины, его с трудом могли удержать трое сотрудников.

Аркадий на очной ставке в ответ в принципе соглашался с тем, что в отделе он возмущался задержанием, спорил, доказывал свою правоту. Я не очень на это обратил внимание, потому что поведение Аркадия укладывалось в рамки сложившейся ситуации. Человек возмущается незаконным задержанием. Что в этом удивительного? Но я и следователь обратили внимание на слова милиционера о бурной и кипящей агрессии Аркадия. Мы со следователем мыслили одинаково. Редкий случай! Поэтому стали интересоваться у Аркадия про его отношения с алкоголем.

Он отвечает:
— Выпиваю как все, по праздникам, иногда пиво в жару.

Я его спрашиваю:

— Не было такого, чтобы выпил немного крепкого напитка и память потерял или буйно вел себя?

— Нет, — говорит, — не было такого.

— Могу, — говорит, — и бутылку водки выпить и вполне себя чувствую.

— Травмы головы были?

— Нет, — отвечает, — только легкая контузия в Чечне, но ни на что не жалуюсь. События задержания помню хорошо, о чем дал показания, пьяным я не был, т.к. выпил чуть больше ста грамм.

Ну, понятно, думаю, на патологическое опьянение не похоже.

А что такое патологическое опьянение?

Патологическое опьянение — это острое, кратковременно протекающее психотическое расстройство, возникающее при приёме алкоголя (как правило, в относительно небольших дозах).

Проще говоря, это ситуация, когда человек, употребивший совсем небольшое количество алкоголя, например, 100-150 грамм водки, вдруг превращается в животное. Это встречается крайне редко, но встречается. Люди, которые про себя это знают — просто воздерживаются от употребления и живут спокойно с этим.

Прокурор «зачищает» все возможные ходы с нашей стороны

Поэтому обсудив эту ситуацию со следователем, я не стал ставить вопрос о проведении психиатрической экспертизы в отношении своего подзащитного. Не стала назначать экспертизу и следователь. А надо сказать, что следователи назначают судебно-психиатрические экспертизы даже при незначительном поводе. Но не увидела также как я следователь этого повода. Так дело и ушло в суд.

В суде мы боролись в соответствии с выбранной нами линией защиты. Допросили всех свидетелей, потерпевшего и подсудимого, исследовали все доказательства по делу. Мысленно я готовился к прениям.

Но вот встает прокурор и заявляет ходатайство о дополнении проведенного следствия. Просит назначить судебно-психиатрическую экспертизу в отношении подсудимого в связи с показаниями свидетелей и потерпевшего об избыточной агрессии подсудимого.

В суде потерпевший дал снова показания о том, что подсудимый был совершенно неадекватен, бросался на них как берсерк. Я не удивился этому и, честно, не придал значения. Я считал, что потерпевший, которого мы в свою очередь, обвиняли в превышении должностных полномочий, защищался и просто сгущал краски, преувеличивал, где-то привирал просто. Это понятно.

Потерпевший заявил иск на миллион и хотел, чтобы суд прочувствовал, с каким отморозком он столкнулся и что он претерпел в связи с этим.

Я не возражал против проведения экспертизы. Но я ни на секунду не подумал о том, что прокурор хочет разобраться в ситуации. Было ясно, что прокурор будет просить строгого наказания и не хочет, чтобы потом осужденный и его адвокат писали в своих жалобах о том, что суд до конца не разобрался и не назначил психиатрическую экспертизу. Прокурор просто зачищал все возможные ходы с нашей стороны.

Мой подзащитный уходит домой из зала суда

Суд назначил амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу. Через какое-то время Аркадий мне позвонил и сказал, что он ходил в психиатрическую больницу, около часа пообщался с экспертами, отвечая на их вопросы. Когда заключение было готово, был назначен суд. В судебном заседании судья вскрыла конверт с заключением экспертов и зачитала его. В соответствии с заключением экспертов Аркадий в момент совершения инкриминируемых ему действий находился в состоянии алкогольного психоза и не мог понимать значения своих действий и руководить ими!

То есть он не подлежал уголовной ответственности. В зале повисла тишина, только слышно было, как ворочаются желваки у прокурора и скрипят зубы у потерпевшего. Лица потерпевшего и прокурора надо было видеть. Словами это не описать! Особенно комично выглядел прокурор, т.к. внешне он был очень похож на известного шоумена Сергея Исаева из шоу «Уральские пельмени».

Прокурор не мог просто так отдать дело и вызвал в суд эксперта-психиатра. Прокурор откровенно недоумевал. Он возмущался: «Как так, выпил водки и ничего не понимал? Этак каждый сейчас начнет пить и драться»?

На все вопросы эксперт отвечала категорично. Она поясняла, что не обязана разбираться в спиртных напитках, и ее не волнует какого качества подсудимый употребил водку, и чем он закусывал. Она эксперт в другой области.

Один может выпить бочку, проспаться и все, а другой 100 грамм выпьет и психоз.

Почему это произошло с подсудимым она не знает. Как эксперт она обязана установить наличие заболевания в момент совершения преступления, но не причину заболевания.

Главное, что у него возник алкогольный психоз в связи употреблением алкоголя, и он ничего не понимал, а остальное не важно. Делать нечего. Эксперта отпустили, а прокурор в полной растерянности был вынужден отказаться от обвинения. Уголовное дело в отношении Аркадия было прекращено.

Моей заслуги в прекращении этого уголовного дела нет. Слава Богу, что все сложилось именно так. Для меня это был хороший урок и ценный опыт – сын ошибок трудных!

Все необходимые для себя выводы я сделал. Больше таких ошибок я не допускаю.

Оцените, пожалуйста, статью:

(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка...